Метроблог — Шахта как она есть

Шахта как она есть

На днях я довольно долго общался с простым мужиком, шахтёром, работягой. Не секрет, что угольная промышленность на Украине переживает отнюдь не лучшие времена. Но как, чем живут сегодня обыкновенные шахтёры? Хотите знать? Я включаю диктофон на воспроизведение и...

— Записываем, да? Для меня, Максим, утро начинается с четырёх часов с первым дребезжанием будильника. Темно ещё. Заставляю себя подняться. Вставать ох как не хочется. Но выбирать не приходится — жена в декретном отпуске, дочке годик, так что в семье я один добытчик, — рассказывает Сергей Иваненко (имена изменены), потомственный шахтёр.

— Добираться до места работы приходится около двадцати километров на автобусе. Я стараюсь покемарить на заднем сидении. Но вот въезжаем в шахтный двор. Огромное количество людей — в первую смену работают почти две тысячи человек. Как ручьи, стекаются шахтёры, чтобы «просочиться» под землю.

Первым делом спешу в баню занимать корзину — это железные сваренные ящики под замком для чистой одежды. Воровство процветает. Воруют телефоны, деньги. Бывали случаи, когда обворованным шахтёрам приходилось возвращаться домой в рабочих сапогах или робе.

После этого — общий перекур. Так как курят поголовно почти две тысячи человек, кажется, что землю застилает утренний осенний белый туман. Никотиновый дух поднимается над зданиями. Зрелище ещё то...

Потом в «нарядную» — получать задание. Знаешь, разные бывают начальники. Бывает, крик из кабинета слышен на весь этаж. Обматерить считается обычным делом. Да и привыкли мы к этому. Многие без мата связать двух слов не могут, как, впрочем, уже пол-Украины. Но на шахте нецензурщину оправдывают тяжёлыми условиями труда.

Работа моего участка состоит в монтаже, демонтаже оборудования в лаве и выработке, где непосредственно происходит добыча угля. У нашего начальника принцип: «Давать наряд невозможный — сделают, сколько смогут». Работать приходится в разных условиях, в разных горных выработках, когда высота до кровли в лаве от семидесяти сантиметров до полутора метров.

А температура в шахте от двадцати до тридцати восьми градусов. В выработках с высокой температурой случаются обмороки у самых крепких парней. В таких условиях при сильном физическом напряжении нередко из носа течёт кровь. Поэтому, чтобы освежиться, многие из дома берут несколько пластиковых бутылок с замороженной водой. Но пока добираются в шахте до места работы, лёд в воде тает.

Раздеваются шахтёры до трусов, на поясе ремень с лампой, каска и сапоги. Но даже когда сидишь и ничего не делаешь, пот катится градом, будто на тебя ведро воды вылили. А нужно ведь и лопатой махать, и железо тягать! Молодые, здоровые вроде ребята, а долго не выдерживают. Условия нечеловеческие... Но это я отвлёкся, опередил события.

Пока что я в бане иду голяком из «чистого» отдела в «грязный», где переодеваются в спецодежду. Причём иду мимо баб-банщиц. Поначалу стыдно как-то было, всё-таки идёшь в чём мать родила, а тут женщины сидят. Но со временем уже никто никого не замечает — ни они меня, ни я их.

Если после вчерашней смены не получилось сдать бельё в стирку, напяливаешь жёсткую от застывшей грязи робу, с запахом пота, солидола, пропитанную угольной и породной пылью. Крайне неприятное ощущение. Это первый «вкус» шахтёрской жизни.

Облачившись в робу, направляюсь в ламповую. Получаю четырехкилограммовый «самоспасатель», полуторакилограммовую лампу, плюс инструменты. Потом — к вертикальному стволу и в людскую клеть. Когда я первый раз опускался в ней на километровую глубину, уши заложило и сердце в пятки ушло — такой страшный был внезапный рывок и ощущение падения. Но ничего. Привык.

К месту работы в лаве добираемся пять километров. По приходу первое дело — употребить «тормозок». Это как ритуал. Обычно едим так: собираем кто что принёс на один «стол», и каждый берёт, что успеет (улыбается). После — перекур. Все знают, что по правилам безопасности курить в шахте запрещено.

В шахтах, опасных по выбросам газа и пыли, за подкуренную сигарету могут и морду набить свои же коллеги, как говорится. Ясно же, что открытый огонь может сходу вызвать взрыв или пожар. Но у нас — негазовая. Хотя за курево постоянно наказывают: могут лишить премии или даже передать дело в прокуратуру. Ну и что? Курение всё равно искоренить не удаётся.

Работа шахтёра пыльная, тяжёлая да ещё ко всему слишком однообразная. Некоторые от неё тупеют в прямом смысле, в плане того, что мозги не включаются. Конечно, никто не мешает человеку повышать свой культурный уровень — книжки там читать или учиться заочно. Но такие люди крайне редко встречаются. А работяга знает только закреплённую обязанность: либо лопата, либо в забое бурить, либо слесарем — на поломку механизмов.

Нужда в деньгах — вот единственная мотивация, которая заставляет лезть в шахту. И хоть наше правительство приняло закон о престижности шахтёрского труда, да только нет от него толка (с усмешкой). Подоходный налог нам не уменьшили. Льготы — кошкины слёзки, как моя жена говорит. Горнякам, которые вкалывали по пятнадцать лет, обещали обучение детей в вузах за счёт бюджета. Обманули — нет этого. Спецодежду, уж не помню, когда выдавали. Приходится покупать на базаре или подбирать дома, в чём можно спуститься в забой.

А труд и вправду тяжёлый, очень тяжёлый. Сегодня затягивали волоком в лаву механизированную крепь весом в девять тонн. Думали, пупки надорвём: то канат оборвётся, то вкривь пошло, то сдвинуть не можем, ну не ладилось и всё тут. Бригадир наш Коля Федотов злющий был. Он такой, что и «покрыть трёхэтажным» может.

Хотя как человек неплохой: работяг уважает, семьянин, не пьёт, словами не разбрасывается. Две дочки, одна в университете учится. До кризиса машину в кредит взял. Только расплачиваться теперь нечем, кредит-то долларовый, а зарплаты наши гривневые остались те же. Курс доллара пляшет, как пьяная девка, — мы плачем (улыбается).

Смертей много. Да... Монтажники тоже иногда гибнут. Недавно вот случай был. Затягивали оборудование в лаву, а канат как лопнет — и своим «хвостом» просто вырвал огромный кусок из шеи парня. Ужас! Смерть от потери крови. Такое не забывается. Бывает, мужики уходят в запой на неделю. Похоронят друзей — и пьют.

Как говорил мой первый мастер, когда я только начинал работать: шахта — это война, если не убьёт, то ранит. Очень часто пальцы ломаем, ушибов немерено. Опять-таки и наша безалаберность виновата... Не закрепил вовремя стойку крепления — накрыло глыбой в полтонны. Человека так вдвое и сложило... Картина маслом, как говорится...

Кстати, упомянул я семью. А вот Сашка Глотов в разводе. А почему? Потому что пьёт. И не просто пьёт, а запойный. Послушай, чем шахтёры хвастают: кто сколько за выходной день литров выпил, прямо герои, один перед другим выставляются. И проходит этот «отдых» в пьяном бреду. Бросила Сашку жена, мучил он её с детьми сильно. По ночам скандалы, приходилось ей у соседей прятаться. И таких шахтёрских семей много.

Вот и сегодня по выезду в конце смены — «бутылёк» будет. А то и два. Три-шесть литров самогона на голодный желудок при уставшем организме. За двадцать минут до отправления автобуса... Получается, что в автобус садятся вроде не сильно пьяные, а пока доедут, так развезёт, что друг друга чуть ли не под руки вытягивают. Спиваются шахтёры. Жалко людей. Не употребляют на шахте только по-настоящему сильные волей или верующие.

А у меня лично радость одна — поскорее приехать домой. В семью. Доченька только ходить начала, ох и забавная она сейчас. Улыбается на два зуба. Да и жена, слава Богу, понимает меня. Понимает, что устаю. Понимает, что люди ожесточились от нашей тяжёлой жизни и среди них мне приходится работать. Бывает, просто сядет со мной рядом и молчит...

Записал Максим Бутченко, газета «Юг».