Корреспондент «Комсомольской правды» три недели каталась по Владимиру на автобусе бесплатно.
Каждый раз, когда еду в автобусе, особенно с утра, испытываю бурю эмоций.
«Проходите в зад, зад совсем пустой! … Кого я тут ещё не обилетила?». И в практически пустой «зад», где, разве что, на головах не сидят, протискивается этакая супер-женщина, хозяйка автобуса — кондуктор. Видно, что настроена мадам весьма серьезно. Она готова обилетить всех:
«Долго вы там копаться будете? Заранее надо готовить, я не могу тут вас вечно ждать!». Почему кондукторы такие суровые? Есть ли у этой работы какие-то плюсы? Можно ли вообще это дело любить? И каково это — быть кондуктором во владимирском автобусе?
Я, кореспондент «КП-Владимир» Маленкина Екатерина, сама стану кондуктором. На время. Клянусь любить пассажиров и дарить им только улыбки! Посмотрим, что из этого выйдет.
Конечно, отвлекать водителя во время движения неправильно. Но его до меня тоже одна барышня отвлекала. Видимо, кондуктор, просто не её смена. Она взволнованно щебетала минут пятнадцать:
— Едем мы, значит, на этом грёбаном пазике… Хорошо ещё водитель немолодой, опытный — а то бы моя Танька по дороге родила! Если бы вообще живыми доехали! И хорошо — пазик, а не икарус, а то бы точно разъехаться не смогли. Дорога скользкая, занесло, а там ещё место такое узкое — ну ты знаешь — как он сумел затормозить, до сих пор не пойму. Ну ладно, я пошла, поговори там с Дмитричем, может, он меня обратно возьмет? А с Наташкой я поссорилась, мы теперь как кошка с собакой — ни здрасьте, ни до свиданья.
Водила только угукал в ответ. Со мною шеф тоже был немногословен, сразу послал по конкретному адресу, в свою контору:
— Там начальник принимает по вторникам и четвергам, в 2 часа дня.
— Ага, спасибо. Съезжу.
«Я научу вас…»
На следующее утро поехала устраиваться. Удача начала улыбаться мне уже в автобусе — в виде славной, замотанной такой кондукторши неопределённого возраста. Она, совершенно изможденная, опустилась на сиденье рядом со мной. Наверное, если бы я не заговорила, она бы тут же уснула.
Сразу начала объяснять, где контора находится:
— Ты поди, дочка, всё вниз и вниз, а там мимо гаражей — и как раз придёшь. А ты и впрямь в кондукторы собралась? — глаза в красных от недосыпа жилках смотрели на меня с жалостью.
— Ага!
— Ну попробуй…
Огромная бетонная коробка стоит за очень приличной высоты забором с широкими воротами, в которые легко проползает автобус. На КПП никто почему-то меня не окликнул (наверное, вид мой не внушал особых опасений), и я свободно прошла через автобусные ворота. По самому центру. Я чувствовала себя отважной искательницей приключений, которой море уж точно по колено.
На диванчике в коридоре «управы» осматриваюсь. Особого уюта нет, но всё чистое и новое — лампы дневного освещёния, светлые плиты на полу, бежевые шероховатые обои. На подоконнике — шикарный зеленый фикус.
Не успела открыть книжку, как рядом вдруг оказалась девушка — я вспомнила, что обогнала ее у гаражей.
— Привет! Ты тоже сюда? — всё-таки приятно, что я тут не одна такая.
— Ага. Вот, устраиваться пришла.
— А раньше где работала?
— Тоже кондуктором, только в другой фирме.
— А что не понравилось? Платили мало?
— Да, всё урезали. В последний месяц вообще 6000 заплатили. А здесь, говорят, хорошо получают, 9000-10000, независимо от выручки.
— А долго ты кондуктором работаешь?
— 4 месяца. Да я бы и не ушла… Уволили меня…(глаза опускает смущенно)
— Чего ж ты такого страшного натворила? Всю выручку в кафе прогуляла?
— Да нет, — улыбается. — На работу не вышла один день без предупреждения. Заболела, а позвонить забыла.
— Да, строго там у вас…
Тут мы дружно вздрагиваем, потому что из кабинета шефа на весь коридор раздается:
— Что Николай Степаныч!? Я сто лет как Николай Степаныч!!! Я тебе покажу, блядь, как надо ездить, сукин ты сын! Я вас всех у себя в кабинете выстрою и ездить научу!
Моё живое воображение тут же нарисовало картинку: шеренга водителей с игрушечными рулями в руках громко бибикает в кабинете шефа…
Ровно в два часа дня распахнулась дверь. Шеф улыбается очень приветливо:
— Барышни, проходите в кабинет, будем с вами беседовать!
«Учите приёмы самообороны»
Мы с Гелей, так зовут «злостную прогульщицу», оказываемся на огромных чёрных стульях в аккурат напротив шефа, пред его светлыми очами. Ну прямо студентки на экзамене.
Геля честно выкладывает ему все, что до этого говорила мне (скромно молчит об увольнении, упирает на маленькую зарплату как на причину ухода из прежней организации). Я в это время изучаю стену напротив меня — она вся увешана маршрутами автобусов.
— Давайте теперь с вами продолжим знакомство… Екатерина Александровна, — паспорт пролистал. — А где ваша трудовая книжка?
— Вы извините, дома оставила. Не знала, что сразу все документы надо привозить…
— Ну ничего, — на лице шефа милостивая улыбка. — Потом привезёте, если предприятие решит вас принять на работу.
При этих словах я начинаю немного напрягаться — вот вам и здрассьте! «Идите, возьмут, они всех берут!» А может, и не всех…
— Значит, вас, Екатерина Александровна, зарплата в школе не устраивает? И сколько же вы хотите получать?
— Ну… От 7000…, — скромно-то как!
Тут шеф окидывает нас с Гелей истинно королевским взглядом и небрежно роняет:
— Вообще, некоторые мои девочки получают и 15000, и 16000…, — с удовольствием наблюдает, как глаза Гельки становятся круглыми. — Но, конечно, за такие деньги надо хорошо поработать. Девочки и в выходные выходят, и вместо отпуска иногда…, — тут глаза становятся наконец круглыми и у меня.
Потом шеф начинает расписывать нам все прелести своего предприятия. И машины-то все новые, супер-люкс — их автобусы даже туристические фирмы нанимают для дальних рейсов, например, в Анапу (надеюсь, с кондуктором?), и три тягача, к которым и дорожные, и спасательные службы обращаются… Водители все сплошь профессионалы… И вдруг — как обухом по голове:
— А не боитесь вы, Екатерина Александровна? Ангелину я не спрашиваю, она уже привычная. А вы, с высшим образованием, не привыкшая к хамству? В работе кондуктора ведь всё бывает. Взяли мы тут недавно одну учительницу — пятнадцать лет в школе проработала, тоже денег захотела. Знаете, сколько она на рабочем месте продержалась? Два часа. Звонит мне в истерике: «Я больше не могу, снимите меня с линии»…
— Не, через два часа не сбегу, — говорю не совсем уверенно… Нас прерывает звонок, кто-то настойчиво пробивается к шефу.
— А, Людочка, здравствуй… Почему увольняешься? Ага, понятно. Жалко, жалко, ты у нас хороший работник. Ладно, будем искать замену. Ну счастливо тебе, а не устроишься — возвращайся, всегда рады… ага…
Тут ласковый шеф вспоминает ещё одну поучительную историю:
— У нас тут ещё недавно случай был. Ввалились в автобус двое молодых людей в изрядном подпитии, да и ударили кондуктора ладошкой по щеке. Не больно, слегка, но всё равно обидно.
— А она что?
— Ну что… Она не растерялась — пошла к водителю, взяла в кабине ледоруб, им с порога лёд скалывают, когда мороз, и слегка врезала ему по башке.
— Да, нехило у вас кондукторы борются за свои права… И что, потом жалоб не было? Или она ему так врезала, что уже и жаловаться было нечем?
— Да нет, — шеф смеётся, — никто не жаловался. А если бы и пожаловались, всё равно в данном случае правда на стороне кондуктора.
— И что, часто у вас такое бывает?
— Нет, очень, очень редко. Но надо быть к этому готовой.
— В общем, если надумаете работать кондуктором, сначала освойте какие-нибудь приёмы самообороны, вдруг пригодится…
— Николай Степанович, а какой у нас будет график?
— Два дня работаешь полностью, с утра до вечера, два дня отдыхаешь. Или четыре дня в первую смену, два выходных, четыре во вторую.
— А график мы выбираем или предприятие?
— Конечно, предприятие! — и шеф протянул нам бумажки с телефонами.
«Кондуктор должен знать ОБЖ и математику!»
В отделе кадров меня целый час в базу данных «закладывали». Всё заложили: и диплом, и трудовую, и свидетельство о рождении сына… А насчет медицинской книжки даже не поинтересовались. Действительно, зачем кондуктору медосмотр проходить? Ему ведь главное — денежки правильно считать. А что кондуктор при этом ещё и с людьми общается (причём порой это очень тесный контакт) — уже не важно. Получается, работать кондуктором может каждый — больной туберкулёзом, например… Есть, о чём подумать.
После отдела кадров меня ещё часа три инструктировал Николай Степаныч: сначала — как себя вести во время террористических актов, потом — как следить за чистотой в автобусе и обилечивать пассажиров (это кошмарное для слуха филолога слово у них есть даже в должностных инструкциях!). А потом шеф посвятил меня в самое интересное:
— У нас некоторые пассажиры очень добрые: билетики кондуктору возвращают или на сиденье оставляют. Кондуктор может их по второму кругу продать, а денежки к себе в карман положить… Но помни, Катенька, контролеры могут проверить и найти у пассажира билетик не с тем номером! Тогда у тебя будут серьёзные неприятности… А ещё бывает, что специально подсаживают человека, который проверяет кондуктора на честность: например, предлагает ему деньги, а билет или сдачу брать отказывается. Этих шпионов не знает никто! В ваших же интересах работать честно, Екатерина Александровна!
— Есть! — ответила я.
Потом шеф разложил предо мной разноцветные билетные катушки. Показал, где на билете серия, номер.
— Ну что, Екатерина Александровна, если вы начали работать с номера 153, а закончили на 999, сколько билетов вы продали?
— 845.
— Вопросов больше нет.
И шеф написал на моём заявлении: «Не возражаю».
— А во сколько смена начинается?
— В 4:30 утра с Куйбышева отходит дежурка. В пять приезжаете в гараж, находите свой автобус и едете на конечную.
Раньше вставать в 3:30 утра мне не приходилось. Это в каком же состоянии я буду к концу смены? А к концу четвёртого дня дня? Да, понятно, почему у них так часто кондукторы меняются.
Начало положено. Провожали меня на работу всей семьёй, не могли пропустить такого важного события. Встать в 3:30 у меня получилось, глотнуть чаю и на автопилоте доползти до остановки — тоже. Идти было жутковато, но в половине пятого утра на улице Безыменского почему-то никого не было.
Дежурка, видимо, ждала только меня: резво тронулась с места, как только я туда забралась. В гараже все как-то очень быстро разбежались, я осталась одна и тщетно пыталась разглядеть в ночи номер моего автобуса. Не получалось. Прямо из ночи вдруг появилась тетенька:
— Девочка, ты чего тут стоишь? Потеряла чего?
— Да вот, автобус свой не могу найти. Я первый день. Мой водитель — Кирьянов…
— Ну пойдем, покажу.
И добрая фея взяла меня за руку, подвела к какому-то автобусу, нажала на потайную кнопочку, и вот я уже внутри. А внутри гораздо теплее, чем снаружи. Обошла я свое будущее хозяйство в темноте с веником (шеф сказал, что водитель мой очень чистоплотный, надо впечатление произвести). Вдруг голос из темноты:
— Вы кто?
— Я ваш новый кондуктор.
— Здравствуйте, здравствуйте. Чистоту наводите? А чего в темноте?
— Не знаю, где свет включается.
— Понятненько, — свет включился, передо мной возник тучный усатый дядя лет под пятьдесят.
— Как вас зовут?
— Катя.
— Очень приятно, Игорь. Раньше не работали кондуктором?
— Не, не приходилось.
Понятненько, — голос заметно грустнеет. — Работа тяжёлая.
— Знаю.
На «ты» мы перешли сразу же, он меня вообще за детский сад посчитал, чего ж тут церемониться?
Мы поехали на конечную. А через четверть часа я уже плавно скользила по салону, подходила к пассажирам… Мне даже говорить ничего не требовалось — люди сами давали деньги, причём некоторые даже сдачу и билет не просили. Вид у меня, наверное, был очень трогательный. Мне даже понравилось. Немного терялась, когда задавали вопросы типа «А я доеду до Новинки?» или «На «Тандем» едете?». Но скоро научилась реагировать чётко и уверенно: «Конечно» или «Нет, вам надо будет сделать пересадку».
«Даешь автобусы с биотуалетами!»
В автобусе, прямо скажем, свежо. Я начала работать в декабре, когда установились конкретные двадцатиградусные морозы. Трое штанов и кофт под курткой не помогали — к концу смены ноги замерзали накрепко. Спину я застудила в первый же день, когда сдуру надела короткий свитер на работу. Не заболела только потому, что занимаюсь спортом, организм выдержал.
При этом считается, что наш автобус — тёплый. Я в это поверила, когда один день поработала в холодном (наш был на техническом обслуживании). Там я в конце смены ни рук, ни ног не чувствовала. Полюбила я после этого наш мерседесик! Так что работать кондуктором могут только очень закаленные люди… И с крепким мочевым пузырем.
Оказывается, кондуктору сбегать в туалет весьма непросто. Тот, что рядом с диспетчерской, начинает работать с восьми утра (а на смену выходишь в четыре с копейками, предварительно выпив чаю — иначе полный привет).
Из-за холода в туалет начинает хотеться уже часа через полтора после начала работы. Что делать, куда бежать? Ответ прост: в кусты (как будто от них есть толк зимой). А бывает так, что автобус не успевает постоять положенные восемь минут на конечной (мало ли, может, другой сломался и сошёл с линии или график сбился) — вот тогда пиши пропало. Поэтому когда папа нежно поинтересовался: «Доченька, что тебе подарить на Новый год?» — я честно ответила: «Памперс».
«Ах ты девочка чумазая, где ты ручки так измазала?»
После первого дня работы я оказалась у подруги: эмоций куча, а дома нет никого и поделиться не с кем. Вхожу в машкину квартиру и не выдерживаю, ору:
— Я ненавижу деньги! Они грязные!
Машка оценила ситуацию и срочно погнала меня в ванну — и там я полчаса безуспешно пыталась смыть денежную грязь. Она упорно не поддавалась. Но грязь — это, оказывается, только цветочки, ягодки ожидали меня впереди, к концу второго моего рабочего дня.
Уже в час пик, запуская руку в сумку, чтобы достать оттуда сдачу, я поняла, что с пальцами что-то случилось. Мелкие денежки оказывались между пальцем и ногтем… В результате моя приветливая улыбка постепенно превратилась в страдальческую гримасу.
Вечером отмыла руки и впала в шоковое состояние: ручки-то в крови, в заусенках, царапинах… А завтра опять на работу — при всем желании не успеют подсохнуть. Что делать будем? Мамка снабдила защитным кремом — помогло, но ненадолго. В конце смены, морщась от боли, спросила у сменщицы:
— Ир, ты как руки сохраняешь?
— А никак, — смущенно улыбается. — Посмотри, они у меня как барабанные палочки.
Я потрогала её пальцы: на ощупь они казались деревянными, цвета были красного, будто она полчаса стояла на морозе без варежек. Нежность и мягкость женских рук — не слишком ли высокая цена за восемь-девять штук в месяц?
Я надела перчатки. Да, конечно, непривычно и неловко было захватывать деньги. Зато не больно. Пассажиры особо не цеплялись, любопытные интересовались:
— Девушка, у вас что, руки замерзли?
— Конечно.
Попалась как-то особо привередливая тетка:
— Первый раз вижу кондуктора в перчатках! Девушка, как вам, наверно, неудобно работать!
Ей я сказала правду. Она ничего не ответила. Губки поджала.
Встреча Нового года — дело серьезное. К этому надо готовиться долго и тщательно: выбрать время, место, компанию… Мне в этот раз выбирать не пришлось. Моя смена выпала как раз на новогоднюю ночь.
31 декабря я к работе подготовилась так: два салата — оливье и из курицы с ананасами — ждали своего часа в моем рюкзаке. Там же хранились две хлопушки и бенгальские огни — ну какой без них Новый год?
— Ой, Снегурочка! — дядька средних лет слегка подшофе, но со светлой улыбкой протягивает мне червонец. — А вы где встречаете Новый год?
Я с голливудской улыбкой ответила:
— Под мостом в автобусе. Присоединяйтесь!
Я и впрямь ходила по салону в ожерелье из мишуры. Пассажирам нравилось. В девять вечера запыхавшийся мужик втащил в салон елку, протер мутные очки и протянул мне 12 рублей — за себя и за багаж. Взяла (план же делать надо). Хотя, наверное, не предложил бы «багажные»- простила. Праздник же!
В половине двенадцатого с нами катались лишь три отважных пацана — ребятам очень захотелось посмотреть на елку, которая на Соборке:
— Мы только глянем, и сразу назад. Вы только без нас не уезжайте, ладно?
И за двадцать минут до боя курантов в автобус влез Серёжка, мой друг. Он притащил шампанское, водку и мандарины — чтобы все было по-настоящему. Мы приступили. Забили куранты по радио, потом закукарекал мой будильник в телефоне.
— Ну… За проезд! — третий тост Игоря был неожиданным. Но выпили — кто соку, а кто водки. Сок — для водителя, ему ведь ещё в гараж ехать.
Потом мы кричали «ура». Хлопушки засыпали снег у колёс автобуса конфетти. Было радостно, хотелось чего-то необыкновенного. И оно случилось. Мы приехали в гараж, и выяснилось, что мы опоздали на дежурку. А погодка в новогоднюю ночь была кусачая! Попробовали мы для прикола такси вызвать. Вариантов было два: «машин нет, извините» или номер занят. Сережка запустил красную ракету — сигнал «SOS». Она не помогла — над городом стояло зарево от бесчисленных фейерверков.
С Почаевского проезда пришлось топать до Полины Осипенко. Где-то у гаражей смачно грохнулись, даже фужер разбили — наверное, к счастью.
С Новым годом, страна!
Вместо выводов
За что можно любить эту работу? Я пыталась найти плюсы, но их при любом раскладе оказывалось меньше, чем минусов. Денег она даёт немного. За три недели работы я получила под расчёт 5700 рублей. Здоровья не добавляет, нервы сильно изнашивает…
А пассажиры! К моей сменщице в автобус ввалился парень в добротном пуховике: кинул мелочь в лицо: «На, лови!» Из того, что поймала, в руке осталось четыре рубля.
— Молодой человек, у нас проезд стоит восемь рублей
— Ничего, остальные соберешь — будет восемь. Это твоя работа!
Наглеца выкинули из автобуса за шкирку. Бывали такие уроды…
— Ничего, привыкнешь, — говорила мне сменщица. — Это как наркотик. Я вот уже семь лет работаю… А куда ещё?
Действительно, где ещё человек без образования может заработать неплохие деньги?
Но есть и другое. Для некоторых эта профессия — дело семейное. Мать работает кондуктором, и дочь идет туда же. Или на одном автобусе работают муж и жена. Династии, как у врачей и учителей… Значит, есть за что любить эту работу.
Мне больше всего нравилось то, что я могла видеть из окна автобуса, как восходит и заходит солнце. Нравилось ехать и слегка качаться, как на корабле. Нравился ночной Владимир, расцвеченный новогодними огнями. Красивый у нас город.
Нравилось наблюдать за людьми:
— Девушка, а вот не буду платить за проезд! — прямо как в школе — не пойду к доске, хоть тресни!
— Почему? — вежливо интересуюсь.
— Да не хочу, и всё, — а рожа довольная такая. Ждёт взрыва с моей стороны. Не дождется.
— Молодой человек, вы что, хотите меня обидеть? — улыбаюсь изо всех сил. — Меня, такую белую и пушистую?
— Не-а, — парень заметно теряется. — Не хочу.
Когда снова возвращаюсь к нему с той же просьбой, протягивает деньги с очаровательной улыбкой. Эта улыбка зависает на всю дорогу.
Особенно любили нас с Игорем мужики и бабушки. Они специально протискивались к кабине водителя, чтобы пожелать нам счастья, одаривали нас конфетами... Было здорово.
Когда я сказала сменщице, что хочу уходить, она просто ответила:
— Сюда вернуться ты всегда успеешь.
Екатерина Маленкина,
«Комсомольская правда — Владимир», 23, 24, 25 января 2008 года.
